в хосписе умирал молодой мужчина, и одна медсестра серьезно сказала мне: «Хотя бы он не умер в мое дежурство! Я не могу и не хочу такое пережить!»
Я ей тогда ответила: «Думай о нем, не о себе». А когда он умер, она сказала: «Я не смогу быть с его родственниками». И ушла: ей было слишком больно переживать смерть молодого человека примерно ее возраста. Я ее не осуждаю, вообще она – хорошая и добрая женщина. Но так бывает, что человек прячется: «Хоть бы мне не было больно, с меня уже хватит». Я думаю, что без Христа и в самом деле трудно (если вообще возможно) забыть о себе, о своих эмоциях и своей боли – забыть так, чтобы поставить в центр нужду другого человека. И пережить собственную боль только потом – дома, и особенно во время богослужения в Церкви, когда можно без осуждения приносить свою боль, всего себя и всех без исключения ко Христу.
Имея немалый опыт работы в хосписе, могу утверждать: встречаясь с горем и страданием многих людей, у всякого из которых свои особенности и нужды, без Христа не выдержишь. Из каждодневной своей практики я все больше понимаю, что с Ним как с Другом можно поделиться всем: и горем, и болью, и радостью. Он есть, Он все знает, все видит и слышит. И помогает. Например, если мы совсем не знаем, как поступать, можно попросить: «Помоги мне, вразуми меня!» И Он поможет. Я вам советую вести себя именно так: при встрече с людской болью всегда будьте со Христом! Не сомневайтесь: если мы просим Его, Он будет присутствовать и поддерживать нас.
Находясь рядом с умирающим человеком, вообще с человеком в какой-то нужде, скажите: «Господи, будь здесь!» Владыка мне посоветовал: «Пригласи Его. Да, Он всегда рядом. Но пригласить – это иное!» Однажды я сказала об этом некоему человеку, и он попробовал пригласить Господа. А потом с удивлением сказал мне: «Как поразительно, совсем другое дело!» Бог подскажет, как быть, о чем сказать или не сказать, или лучше вообще молчать. Попросите Его именно как близкого Друга, не просто как какой-то образ, но действительно как Человека и как Бога, с Которым вы общаетесь.
Владыка говорил мне: «Если бы я не видел образ Божий, образ самого Христа в каждом человеке, то мне было бы ужасно скучно общаться ежедневно с таким большим количеством людей». Но ведь к этому призван каждый из нас: встречаться не поверхностно, не эмоционально, не «психологически»: «Ах! Как ему сложно, как тяжело!» Нет, мы призваны идти дальше, глубже, действительно стремясь уловить в страждущем человеке образ Божий, не давать ему утонуть в своем горе, а помогать смотреть ввысь. Владыка однажды спросил у меня с недоумением: «Что тебе мешает увидеть этот образ?» Для него это было так явно, так очевидно: видеть образ Божий во всяком человеке… Потому он и недоумевал: «Что тебе мешает увидеть образ Божий?» И добавлял: «А если не видишь – тогда скажи: „Господи, помоги мне его увидеть. Прости, не вижу, я слепа! Верю, Господи, помоги мне увидеть образ Твой в людях!“». Просите Господа об этом. И просите Его дать вам стремление углубляться в себя и в человека, чтобы найти его личность и суть, его подлинное «я» во Христе!
Сам владыка всегда действительно напрямую обращался к сердцевине человека. Именно это он и растил, взращивал – самое уникальное, самое светлое в человеке. Перед нами стоит такая же задача, однако исполнить ее возможно лишь во Христе, вместе с Ним, через молитву. Мы боимся страданий и часто суживаем, а то и вовсе закрываем свое сердце. Владыка говорил: «Главное препятствие, которое стоит на пути воспитания сердца, это наш страх перед страданием, перед душевной болью, перед духовной трагедией. Мы боимся страдания и поэтому суживаем и защищаем свое сердце. Мы боимся смотреть и видеть; мы боимся слушать и услышать; мы боимся видеть человека в его страдании и слышать крик его души. И поэтому мы закрываемся. И, закрываясь, мы делаемся все уже и уже. И делаемся пленниками этой нашей закрытости» [58].
Мы закрываемся – потому что если мы услышали крик души человека, то приняли ответственность за него. Приняли не просто на этот краткий момент, а навсегда. (У владыки, кстати, был удивительный дар: встретив человека, например, во время своего приезда в Россию один лишь раз в метро и увидев этого человека лет через пять, вспомнить его и ту встречу!)
Я думаю, если Христос действительно стал нашим Другом, то нам нечего бояться ни болезни, ни боли, ни страдания. Если Он Друг наш, такой Друг, Который не только человек, но и Царь мира, тогда нам по силам начать без страха жить глубинной жизнью и не бояться рисковать до конца, вплоть до смерти. Ибо ничего не может случиться вне Его. Важно не просто верить, что Он вместе с нами, что Он – истинный Бог и подлинный наш Друг – стоит рядом, но знать это в глубине души и жить в соответствии с этим знанием. И тогда постепенно мы сможем начать жить в бесстрашии, как настоящие христиане, и полюбить Христа такой любовью и с таким доверием, какие были у апостолов и у мучеников. Ведь они глубинно знали Его, они Его встретили, как призван встретить Господа каждый из нас.
«Будем радоваться величию нашего призвания, будем радоваться о том, что мы призваны поистине приобщиться Богу. Но будем также помнить, что случиться это может, если мы совершим подвиг веры, останемся Богу верными, станем подвижниками по образу древних подвижников, которые сумели отдать кровь и принять Дух. Да даст нам Господь и вдохновение, и силы, и желание – и даст Он нам и плоды. Человек настолько велик, что, как бы далеко мы ни отпали от нашего призвания, как бы недостойны его мы ни были, Бог никогда не установит с нами таких отношений, которые были бы меньше, чем Его отцовство и наше родство с Ним как сыновей и дочерей Всевышнего» [59].
Итоги
Итак, здесь перед нами встает вопрос веры Богу. Вера включает в себя и верность, и доверие – именно потому, что мы познали Бога опытно. Наша верность Ему особенно важна, когда нам сложно, когда больно, когда мы в кризисе. Однажды владыка, переживая человеческую трагедию, сказал Христу: «Я Тебе доверяю, но не понимаю!» Мы можем быть
